Популярность аутичных героев

 Дискуссия о Шерлоке показала, что надо написать еще и о том, почему, собственно, популярны герои, которые прямо являются аутистами или ведут себя как аутисты. Почему возник такой массовый интерес именно к этому расстройству, оно стало модным (и уже даже "не патологией"). Шерлок, повторяю, не аутист, но он привлекателен той же самой эксцентричностью - он ведет себя так, как ему угодно, может не замечать окружающих, не заботиться об их душевном, да и физическом состоянии, хамить, быть искренним, нести чушь.
Но ведь и фильмы об аутистах стали очень популярными, причем среди людей, которые вроде бы и сами не страдают аутизмом (хотя так как это расстройство стало модным, народ любит находить у себя его признаки), и родственников таких у них нет. "Форрест Гэмп", "Моцарт и Кит", "Бен Х", "Человек дождя", "Я - Сэм", "Контакт", и так далее, список можно продолжать. Конечно, фильмы на медицинскую тематику, о больных людях, в т.ч. о психически больных (хотя из фильмов о других расстройствах я припоминаю только "The beautiful mind") - вообще особый жанр, но фильмы об аутистах из них четко выделяются.

Сама идея "аутизм не патология" тоже не случайна. Но это не так. "Не патологией" могут быть аутические черты, которые по отдельности по разным причинам встречаются у многих (к примеру, способность к концентрации на одной теме - это вообще нормально). Но сам по себе аутизм - серьезное расстройство, вокруг такого ребенка/подростка всегда множество взрослых, посвящающих ему жизнь - мать или другой воспитатель, врачи, психологи, сопровождающие, педагоги. На него тратятся огромные деньги, масса времени, чтобы адаптировать такого ребенка к миру, и это удается не всегда. Удачей можно считать, если взрослый аутист имеет нормальную работу и зарабатывает себе на жизнь - и это при сохранном интеллекте. Кстати, не всегда высоком. Мифы об "аутистах-гениях" достают, интеллект аутиста, даже учитывая "островковость", даже в самых развитых областях, не обязательно такой уж высокий. Как будто существование этих странных людей оправдано не тем, что они - люди и нуждаются в помощи, как все мы - а тем, что они якобы "гении" и способны на что-то невероятное.
Однако эти мифы очень живучи, вокруг аутистов царит ажиотаж, болезнь стала модной. И как уже было сказано, популярны и фильмы об аутистах, и фильмы о людях со странностями, напоминающими аутизм (те же Л и Шерлок).

А откуда растет популярность этих фильмов?
Да, и она тоже - из все тех же общественных корней. Из особенностей современного западного мира.

Первая, менее существенная проблема здесь - это проблема межличностная. Распад традиционной семьи (неизбежный по общественно-экономическим причинам) и отсутствие каких-либо новых правил совместного проживания привел к тому, что по сути "никто никому ничего не должен". Имущественные отношения (алименты, обязанности содержания) еще как-то регулируются. Все остальное - никак, поэтому семейное "партнерство" - преходящее состояние, сегодня устраивает, завтра нет, и до свидания, прожить с партнером 3-5 лет - уже удача. Родительство - тоже преходящее состояние, сегодня ты родитель, а завтра уже нет, и это уже не зависит от пола и тем более, от чувств родителей и детей. Детей может забрать ушедший партнер, детей могут забрать чиновники (редко, конечно, но угроза такая имеется). Все зависит исключительно от того, какие отношения ты сумеешь построить. насколько ты нравишься ребенку, партнеру и так далее. Родственных отношений с их обязательствами и необходимостью иногда и потерпеть - фактически нет. Отношения стали абсолютно неконтролируемыми!
Кстати, я не утверждаю. что это обязательно хуже, чем традиционная семья. Но и не лучше. Это - просто иначе.
В этой ситуации человек чувствует себя беспомощным: шаг влево, шаг вправо - и полное одиночество.
Аутисты же а. совершенно не боятся одиночества. Они придумывают себе виртуальные образы (как Бен Х) или углубляются в свои спецтемы, не замечая окружающих.
б. при этом зачастую пользуются популярностью, их любят, опекают, создают для них условия.


Разве это не мечта современного мужчины - чтобы самому вообще ничего не надо было делать, не заботиться о партнерше, не замечать ее состояния и потребностей, даже не добиваться секса (добиваться - это уже унизительно! Она обязана предоставить все сразу, по первому требованию и еще быть благодарной). И чтобы партнерша одновременно смотрела снизу вверх (он же гений!) и заботилась, как мама. (Честно говоря, современная мужская социализация и предполагает некую степень аутизации, и кто-то даже уже писал, что "аутизм - это ярко выраженная мужская гендерность", хотя здесь телегу ставят впереди лошади, это не мужчины аутичны "от рождения", а их сегодня учат быть такими, чтобы получать наибольшее количество ништяков от женщин и самим поменьше напрягаться).
Женщины в свою очередь тоже хотели бы освободиться от всех этих обязанностей, поэтому быть аутисткой - это вроде бы даже и приятно, мечта! Отстань от меня, принимай такой, как есть, я просто больная! Я не могу тебя обслуживать, не нравится - уходи, мне плевать, ведь я аутистка.

Вторая проблема, еще более существенная - это высочайшие требования к коммуникативности на рабочем месте и в обыденной жизни. В условиях высокой безработицы (реально, если без статистических кунштюков, она высока везде в капиталистическом ми ре) выжить можно, только если ты умеешь правильно улыбаться и подавать себя. Рабочие навыки - на втором месте. В самом деле. как ты работаешь - выяснится лишь когда тебя уже примут, а вот коммуникативность крайне важна на собеседовании. Собственно, она остается важной и после приема на работу. Я знаю массу людей, потерявших работу из-за неумения договориться и поставить себя, и такую же массу дрянных работников, которые прочно держатся на месте, так как умеют всем понравиться и с каждым (особенно с начальством) приятно поговорить. Коммуникативность - на вес золота. Точно так же она важна в отношениях с соседями (которые ждут первой же возможности настучать), родственниками, бывшими партнерами,  в зале суда (в суд попадает буквально каждый первый хоть раз за жизнь - судятся по любому поводу, от плесени в квартире до мелкой аварии), да где угодно. Западная жизнь - это борьба буквально всех против всех, точнее - каждого против каждого. Но вести эту перманентную войну надо с помощью улыбок и коммуникативных навыков. Упаси боже вести себя искренне! Это самое опасное. Не то, что набить морду подлецу (потом из судов уже не вылезешь), но даже сделать хмурое лицо - уже чревато. Я уже писала как-то, что в Германии принято при встрече и прощании со знакомыми обмениваться не менее, чем 4-5 ритуальными фразами, иначе это будет выглядеть обидно и асоциально! Просто "привет - пока" невозможны.

То есть тебя, извиняюсь за грубость, не просто нагибают или пытаются нагнуть ежедневно - но при этом тебя еще и заставляют постоянно улыбаться, расцветать радостью при виде ненавистного противника или шефа, постоянно делиться своей жизнью и выслушивать других, выглядеть "открытым и искренним", но всегда позитивным. Худший вид рабства - рабство внутреннее. Конечно, кое-кто его и не замечает (особенно эмигранты из России), искренне, в самом деле считая окружающий мир прекрасным, а людей (особенно начальство) - просто восхитительными. Но таких услужливых рабов меньшинство, большинство знает, что здесь что-то не так. Надеть намордники - хорошо, но радоваться при этом?

А тут аутист, который совершенно открыто может плевать на все вот это. У него и справка есть! Его, конечно, тоже нагибают и заставляют соответствовать (если он не слишком тяжелый больной), но он хоть не обязан мило улыбаться при этом! А если он гениален - то о мечта! Его рабочие качества, его талант оказываются важнее, чем коммуникативность и социальные навыки.

Это реально мечта. Аутист - человек мечты, светлый образ, каждый из нас хотел бы быть таким вот - независимым, смелым, плевать на все нормы, вести себя по-настоящему искренне, говорить в глаза все, что мы думаем. И чтобы нам все прощали и старались, тем не менее, найти для нас рабочее место и как-то устроить в жизни.
Вот это и есть основные причины популярности и таких фильмов, и самого этого заболевания.

 

 Сюжет одной из грядущих серий «Улицы Сезам» расскажет историю, как Элмо помог своему другу Эбби Кэдэбби понять, что Джулия играет немного по-другому, чем привыкли играть они: в общении с ней стоит использовать меньше слов и повторять некоторые фразы. Элмо также рассказывает Кэдэбби, что у девочки есть необычные способности: Джулия замечает такие вещи, которые Элмо с Эбби точно бы упустили из виду.

Источник: http://www.buro247.ru/lifestyle/news/v-multseriale-ulitca-sezam-poyavitsya-personazh-s.html

 Пока где-то просят убрать девочку с синдромом Дауна из школьного фотоальбома, в Sesame Workshop — все с точностью до наоборот

  Доктор Берд, в сентябре две тысячи десятого года вы дважды обследовали Себастьяна Кролла. Так?

— Верно.

— Прошу вас рассказать суду о том, к какому заключению вы пришли.

Берд придвинулся ближе к микрофону, слегка прихватив гладкими руками край свидетельской ложи.

— У него очень высокие умственные способности. Коэффициент его интеллектуального развития составляет сто сорок пунктов, что предполагает интеллект, граничащий с гениальностью. Даже если мальчик и не гениален, то, несомненно, очень одарен.

— Что вы установили в отношении эмоциональной зрелости Себастьяна и его способности понимать сложные процедуры, например судебную?

— Я выявил у Себастьяна довольно сильную неустойчивость внимания, что само по себе может быть следствием высокого интеллекта, и, кроме того, склонность к эмоциональным взрывам, более присущим детям младшего возраста.

— Вы спрашивали его о вменяемом ему преступлении. Каково ваше мнение о Себастьяне применительно к тому, в чем его обвиняют?

— Себастьян знал разницу между добром и злом. Он понимал суть вменяемого ему преступления и убедительно заявил, что считает себя невиновным.

— Вы обсуждали события, происшедшие в день совершения вменяемого преступления?

— Да, обсуждали, и мы даже провели ролевую игру на основе событий того дня. В целом я считаю его совершенно последовательным. Он имеет четкое представление о морали, и он несколько раз заявил, что невиновен.

— Относительно его интеллектуальных способностей. Вы чувствовали, что он понимает тяжесть преступления, в котором его обвиняют?

— Вне всякого сомнения. Он ясно дал понять, что понимает, каким может быть наказание за подобное преступление, но считает себя неправильно понятым. Мы обсуждали события восьмого августа несколько раз, разными способами: рассказывая сказку, играя в куклы и в режиме «вопрос — ответ», но каждый раз он был совершенно последователен.

— Благодарю вас, доктор Берд.

Перед тем как сесть, Ирен кивнула Дэниелу.

Гордон Джонс встал и ненадолго замешкался, предоставив публике наблюдать, как он открывает папки на кольцах и пристраивает их на пюпитр.

В помещении было душно, и Дэниел немного ослабил галстук. Защита началась удачно, и Ирен выглядела спокойной, но предстоящее выступление свидетеля вызывало у Дэниела нехорошее чувство, которое он не мог объяснить.

Себастьян начинал скучать. Он болтал ногами, иногда задевая ноги Дэниела.

— Всего несколько вопросов, доктор Берд, — начал Джонс перекрестный допрос. — В вашем докладе есть ссылка на предыдущий диагноз Себастьяна, «синдром Аспергера», поставленный школьным психологом.

Себастьян наклонился к Дэниелу, чтобы что-то прошептать, но тот жестом велел ему замолчать.

— Да, в школьных отчетах о Себастьяне есть этот диагноз. Я с ним не согласен.

— Но вы считаете, что он страдает… — Тут Джонс устроил маленький спектакль, вдавив очки в переносицу, сморщив нос и скривив рот подковой, прежде чем прочитал: — Неспецифическим первазивным нарушением развития?

Берд с улыбкой кивнул:

— Да, НПНР — это общий диагноз для тех, кто демонстрирует симптоматику, атипичную для синдрома Аспергера или аутизма в целом.

— Понятно. Пожалуйста, в общих терминах поясните, что такое это НПНР и какова его связь с предыдущим диагнозом.

— Ну, просто это означает, что у Себастьяна есть отдельные признаки симптома Аспергера, но не весь набор… и он проявляет высокую функциональную развитость в тех областях, где от него ожидались бы затруднения, страдай он настоящим симптомом Аспергера.

— Понятно. Аспергер — это своего рода высокофункциональный аутизм?

— Верно.

— И какие симптомы характерны для ребенка с синдромом Аспергера?

— Как правило, такие дети испытывают трудности в трех областях: социальной коммуникации, социальном взаимодействии и социальном воображении.

Ирен встала:

— Милорд, я ставлю под сомнение уместность вопроса. Мой ученый коллега преследует определенную цель?

Бэрон наклонился вперед и вскинул брови на Джонса, ожидая ответа.

— Милорд, мы на законных основаниях исследуем сущность расстройств, которыми может страдать этот мальчик и которые могут иметь отношение к преступлению.

— Продолжайте. Это имеет отношение к делу.

— Вы только что перечислили три области, в которых у типичных носителей симптома Аспергера могут возникать трудности. Не могли бы вы остановиться на этом подробнее?

— Типичные носители синдрома обнаруживают набор поведенческих особенностей, например трудности с социальной адаптацией. Это часто проявляется в желании дружить, но неспособности поддерживать дружбу. Часто они проявляют гиперфокусированный интерес к какой-то единственной теме… Они часто испытывают трудности в считывании эмоциональных реакций окружающих, и еще у них часто бывают проблемы с сенсорной интеграцией, например избыточная реакция на звук.

Ирен снова встала:

— Милорд, я заявляю протест. Свидетель заявил, что мой клиент не страдает симптомом Аспергера, поэтому я ставлю под сомнение уместность выяснения типичной симптоматики этого заболевания.

— Мисс Кларк, свидетель заявил, что у обвиняемого присутствуют отдельные признаки синдрома Аспергера, поэтому мы дослушаем объяснение до конца.

Ирен села. Дэниел наблюдал за ней — плечи у нее вздернулись вверх от напряжения.

— Благодарю вас, милорд. Итак, доктор Берд, проявляются ли у Себастьяна какие-либо из указанных вами особенностей поведения или проблемы, типичные для синдрома Аспергера?

— Да, некоторые, но не все.

— Как насчет чрезмерной концентрации на одном предмете? Вы считаете, что Себастьян проявляет к чему-то гипертрофированный интерес?

Берд покраснел и взглянул на Ирен.

— Доктор Берд?

— Ну, я заметил некоторую озабоченность… но я не уверен, что это можно квалифицировать как гипертрофированный интерес… Для этого мне нужно было наблюдать его в течение более долгого времени.

— Понятно… И что именно вызывает озабоченность Себастьяна?

Услышав, как его имя произнесли таким серьезным тоном, мальчик выпрямился на стуле. Он взглянул на Дэниела и улыбнулся.

— У него наблюдается то, что можно назвать болезненным любопытством.

— Какого рода? Что именно вызывает у него болезненное любопытство?

— Он проявляет очень большой интерес к крови, смерти и телесным повреждениям… Еще раз, я не могу утверждать этого со всей уверенностью, мне нужно было бы изучить его поведение более обстоятельно. Но я приведу в пример наш с ним разговор о выкидыше, перенесенном его матерью.

— Почему это вас встревожило?

— Милорд, я протестую, — вскочила с места Ирен. — Мой ученый коллега говорит за свидетеля. Свидетель не делал никаких заявлений о том, что был каким-либо образом «встревожен».

Джонс кивнул и перефразировал сказанное:

— Скажите нам, что вы выяснили в разговоре относительно выкидыша матери подсудимого, доктор Берд.

— Я отметил, что его познания являются намного более подробными, чем можно было бы ожидать, и даже в какой-то мере неподобающими, особенно для ребенка его возраста… но опять же, я ни в коем случае ничего не утверждаю.

Дэниел видел, как Ирен яростно строчит в блокноте. Он знал, что она вернется к этому на перекрестном допросе.

— Понятно, ничего не утверждаете. Расскажите о способности Себастьяна поддерживать социальную коммуникацию.

— Он действительно испытывает трудности в социальной коммуникации и во взаимодействии с окружающими…

— Тем не менее вы отказались диагностировать у него синдром Аспергера, предпочтя… — Джонс снова сморщил лицо, вчитываясь в свои записи, — НПНР. На мой непросвещенный взгляд, он просто образцовый пример ребенка, страдающего синдромом Аспергера. Почему вы с этим не согласны?

— Ну… Себастьян показал наличие у себя способности к социальному воображению, даже не просто способности, а таланта. Это было очень заметно в ролевой игре, которую мы с ним провели. Отсутствие у него одного из ключевых симптомов, характерных для симптома Аспергера, заставило меня усомниться в предыдущем диагнозе. И все же я пришел к заключению, что у него есть признаки НПНР.

— Что представляет из себя социальное воображение?

— По сути, это способность представлять варианты возможного развития ситуации, особенно ситуации коммуникативной. Многие страдающие синдромом Аспергера способны к творчеству, но типичным симптомом этого состояния является неспособность представить возможные результаты коммуникативных ситуаций или предсказать, что будет дальше. Зачастую им трудно понять то, что для других — естественно.

— Понятно. — Джонс выпрямился во весь рост, взмахнув мантией, и в упор посмотрел на присяжных. — Скажите мне, доктор Берд, важно ли социальное воображение для того, чтобы хорошо лгать?

Дэниел задержал дыхание. Джонс повысил голос, словно сказал последнее слово. Дэниел поднял взгляд. Шорохи и бормотание в зале замерли.

Берд сглотнул и стрельнул взглядом в Ирен.

— Себастьян знал разницу между добром и злом. Он понимал суть вменяемого ему преступления и убедительно заявил, что считает себя невиновным.

— Вы обсуждали события, происшедшие в день совершения вменяемого преступления?

— Да, обсуждали, и мы даже провели ролевую игру на основе событий того дня. В целом я считаю его совершенно последовательным. Он имеет четкое представление о морали, и он несколько раз заявил, что невиновен.

— Относительно его интеллектуальных способностей. Вы чувствовали, что он понимает тяжесть преступления, в котором его обвиняют?

— Вне всякого сомнения. Он ясно дал понять, что понимает, каким может быть наказание за подобное преступление, но считает себя неправильно понятым. Мы обсуждали события восьмого августа несколько раз, разными способами: рассказывая сказку, играя в куклы и в режиме «вопрос — ответ», но каждый раз он был совершенно последователен.

— Благодарю вас, доктор Берд.

Перед тем как сесть, Ирен кивнула Дэниелу.

Гордон Джонс встал и ненадолго замешкался, предоставив публике наблюдать, как он открывает папки на кольцах и пристраивает их на пюпитр.

В помещении было душно, и Дэниел немного ослабил галстук. Защита началась удачно, и Ирен выглядела спокойной, но предстоящее выступление свидетеля вызывало у Дэниела нехорошее чувство, которое он не мог объяснить.

Себастьян начинал скучать. Он болтал ногами, иногда задевая ноги Дэниела.

— Всего несколько вопросов, доктор Берд, — начал Джонс перекрестный допрос. — В вашем докладе есть ссылка на предыдущий диагноз Себастьяна, «синдром Аспергера», поставленный школьным психологом.

Себастьян наклонился к Дэниелу, чтобы что-то прошептать, но тот жестом велел ему замолчать.

— Да, в школьных отчетах о Себастьяне есть этот диагноз. Я с ним не согласен.

— Но вы считаете, что он страдает… — Тут Джонс устроил маленький спектакль, вдавив очки в переносицу, сморщив нос и скривив рот подковой, прежде чем прочитал: — Неспецифическим первазивным нарушением развития?

Берд с улыбкой кивнул:

— Да, НПНР — это общий диагноз для тех, кто демонстрирует симптоматику, атипичную для синдрома Аспергера или аутизма в целом.

— Понятно. Пожалуйста, в общих терминах поясните, что такое это НПНР и какова его связь с предыдущим диагнозом.

— Ну, просто это означает, что у Себастьяна есть отдельные признаки симптома Аспергера, но не весь набор… и он проявляет высокую функциональную развитость в тех областях, где от него ожидались бы затруднения, страдай он настоящим симптомом Аспергера.

— Понятно. Аспергер — это своего рода высокофункциональный аутизм?

— Верно.

— И какие симптомы характерны для ребенка с синдромом Аспергера?

— Как правило, такие дети испытывают трудности в трех областях: социальной коммуникации, социальном взаимодействии и социальном воображении.

Ирен встала:

— Милорд, я ставлю под сомнение уместность вопроса. Мой ученый коллега преследует определенную цель?

Бэрон наклонился вперед и вскинул брови на Джонса, ожидая ответа.

— Милорд, мы на законных основаниях исследуем сущность расстройств, которыми может страдать этот мальчик и которые могут иметь отношение к преступлению.

— Продолжайте. Это имеет отношение к делу.

— Вы только что перечислили три области, в которых у типичных носителей симптома Аспергера могут возникать трудности. Не могли бы вы остановиться на этом подробнее?

— Типичные носители синдрома обнаруживают набор поведенческих особенностей, например трудности с социальной адаптацией. Это часто проявляется в желании дружить, но неспособности поддерживать дружбу. Часто они проявляют гиперфокусированный интерес к какой-то единственной теме… Они часто испытывают трудности в считывании эмоциональных реакций окружающих, и еще у них часто бывают проблемы с сенсорной интеграцией, например избыточная реакция на звук.

Ирен снова встала:

— Милорд, я заявляю протест. Свидетель заявил, что мой клиент не страдает симптомом Аспергера, поэтому я ставлю под сомнение уместность выяснения типичной симптоматики этого заболевания.

— Мисс Кларк, свидетель заявил, что у обвиняемого присутствуют отдельные признаки синдрома Аспергера, поэтому мы дослушаем объяснение до конца.

Ирен села. Дэниел наблюдал за ней — плечи у нее вздернулись вверх от напряжения.

— Благодарю вас, милорд. Итак, доктор Берд, проявляются ли у Себастьяна какие-либо из указанных вами особенностей поведения или проблемы, типичные для синдрома Аспергера?

— Да, некоторые, но не все.

— Как насчет чрезмерной концентрации на одном предмете? Вы считаете, что Себастьян проявляет к чему-то гипертрофированный интерес?

Берд покраснел и взглянул на Ирен.

— Доктор Берд?

— Ну, я заметил некоторую озабоченность… но я не уверен, что это можно квалифицировать как гипертрофированный интерес… Для этого мне нужно было наблюдать его в течение более долгого времени.

— Понятно… И что именно вызывает озабоченность Себастьяна?

Услышав, как его имя произнесли таким серьезным тоном, мальчик выпрямился на стуле. Он взглянул на Дэниела и улыбнулся.

— У него наблюдается то, что можно назвать болезненным любопытством.

— Какого рода? Что именно вызывает у него болезненное любопытство?

— Он проявляет очень большой интерес к крови, смерти и телесным повреждениям… Еще раз, я не могу утверждать этого со всей уверенностью, мне нужно было бы изучить его поведение более обстоятельно. Но я приведу в пример наш с ним разговор о выкидыше, перенесенном его матерью.

— Почему это вас встревожило?

— Милорд, я протестую, — вскочила с места Ирен. — Мой ученый коллега говорит за свидетеля. Свидетель не делал никаких заявлений о том, что был каким-либо образом «встревожен».

Джонс кивнул и перефразировал сказанное:

— Скажите нам, что вы выяснили в разговоре относительно выкидыша матери подсудимого, доктор Берд.

— Я отметил, что его познания являются намного более подробными, чем можно было бы ожидать, и даже в какой-то мере неподобающими, особенно для ребенка его возраста… но опять же, я ни в коем случае ничего не утверждаю.

Дэниел видел, как Ирен яростно строчит в блокноте. Он знал, что она вернется к этому на перекрестном допросе.

— Понятно, ничего не утверждаете. Расскажите о способности Себастьяна поддерживать социальную коммуникацию.

— Он действительно испытывает трудности в социальной коммуникации и во взаимодействии с окружающими…

— Тем не менее вы отказались диагностировать у него синдром Аспергера, предпочтя… — Джонс снова сморщил лицо, вчитываясь в свои записи, — НПНР. На мой непросвещенный взгляд, он просто образцовый пример ребенка, страдающего синдромом Аспергера. Почему вы с этим не согласны?

— Ну… Себастьян показал наличие у себя способности к социальному воображению, даже не просто способности, а таланта. Это было очень заметно в ролевой игре, которую мы с ним провели. Отсутствие у него одного из ключевых симптомов, характерных для симптома Аспергера, заставило меня усомниться в предыдущем диагнозе. И все же я пришел к заключению, что у него есть признаки НПНР.

— Что представляет из себя социальное воображение?

— По сути, это способность представлять варианты возможного развития ситуации, особенно ситуации коммуникативной. Многие страдающие синдромом Аспергера способны к творчеству, но типичным симптомом этого состояния является неспособность представить возможные результаты коммуникативных ситуаций или предсказать, что будет дальше. Зачастую им трудно понять то, что для других — естественно.

— Понятно. — Джонс выпрямился во весь рост, взмахнув мантией, и в упор посмотрел на присяжных. — Скажите мне, доктор Берд, важно ли социальное воображение для того, чтобы хорошо лгать?

Дэниел задержал дыхание. Джонс повысил голос, словно сказал последнее слово. Дэниел поднял взгляд. Шорохи и бормотание в зале замерли.

Берд сглотнул и стрельнул взглядом в Ирен.

— Доктор Берд?

— Конечно, если ложь достаточно сложна и предполагает визуализацию определенных результатов, то социальное воображение очень важно… Но следует отметить, что страдающие синдромом Аспергера бывают совершенно неспособны ко лжи.

— Но, доктор Берд, — Джонс хищно улыбнулся, — вы же только что сказали, что Себастьян не страдает синдромом Аспергера именно потому, что он проявил способность или даже талант к социальному воображению. А это могло позволить ему убедительно солгать про убийство Бена Стокса.

— Я… да, я считаю, что НПНР — более уместный диагноз, но не могу комментировать…

— Доктор Берд, вы подтверждаете, что дети с синдромом Аспергера или те, кому поставлен менее серьезный диагноз, НПНР, часто склонны к жестокости?

— Ну, я…

Ирен встала, и Дэниел хрустнул пальцами.

— Милорд, — сказала она, — я снова ставлю под сомнение уместность вопроса… Свидетель выражает свое экспертное мнение о психологическом состоянии моего клиента. У нас нет времени для обобщений…

— Возможно, и так, мисс Кларк, но свидетель может ответить. В качестве эксперта он имеет право показать, как психологическое состояние вашего клиента соотносится с… общими состояниями.

— Ну… — Берд запнулся. — У детей с симптомами НПНР быстрее развивается фрустрация и в результате сильнее склонность к истерическим припадкам, срывам, сильному гневу и жестокому поведению.

— Понятно… к сильному гневу и жестокому поведению, — повторил Джонс, поворачиваясь к присяжным. — И дети с подобными симптомами менее способны к сопереживанию?

— Повторюсь, это расстройство имеет очень широкий спектр проявлений, но… и это применимо ко всем агрессивным детям… они часто не чувствуют или не понимают чужих страданий…

— Спасибо, доктор Берд.

Джонс был очень доволен собой.

— Если позволите, милорд, — сказала Ирен.

Судья Бэрон помахал пальцами в знак согласия.

— Доктор Берд, давайте теперь сосредоточимся на Себастьяне и отойдем от предыдущих обобщений. По вашему мнению, он был агрессивен или как-то особенно двуличен, когда вы с ним встречались — дважды?

— У меня не сложилось такого впечатления, и я не могу утверждать, что он способен на подобные проявления.

— Понятно. Согласно вашим показаниям, Себастьян может страдать расстройством спектра Аспергера, НПНР. Это распространенное заболевание?

— Очень распространенное.

— Значит ли это, что у многих — во всех прочих отношениях здоровых и вменяемых — взрослых людей в нашем обществе могут проявляться легкие признаки расстройств, относящихся к спектру Аспергера?

— Да, конечно, хотя практически невозможно установить, насколько они распространены, потому что даже в наше время в большинстве случаев диагноз не ставится.

— Значит, присутствующие в этом зале, не считая подсудимого, тоже могут иметь НПНР?

— Совершенно точно.

— НПНР могут страдать присяжные заседатели или даже барристеры, солиситоры и судья?

Это было шокирующее заявление, и Дэниел взглянул на Бэрона. Пожилой человек хмурился, но молчал.

— Снова повторю, что это возможно.

— И это вас не беспокоит? Наличие у человека НПНР свидетельствует о его склонности к преступности или жестокости?

— Вовсе нет, просто ограничения, вызываемые расстройством, у отдельных людей могут повышать фрустрацию и иногда приводят к эмоциональным взрывам.

— Спасибо за объяснение. — Ирен посмотрела в записи, сделанные во время допроса. — А теперь по поводу предполагаемого болезненного интереса обвиняемого: вы привели в качестве примера данное им описание перенесенного матерью выкидыша. Запись разговора, на который вы ссылаетесь, находится на странице шестьдесят три материалов дела, четвертый параграф. Что именно из сказанного Себастьяном вы сочли болезненным или неподобающим для его возраста?

— Он перечислил шокирующие биологические подробности: точный возраст плода, знание о травме матки и ее последствиях для детородных функций матери. Очень образно описал кровотечение…

— Доктор Берд, я не могу понять, почему вы относите это на счет расстройства. Мой клиент ждал маленького братика. Беременность развивалась до третьего триместра, и он, что вполне понятно, трогал живот матери и слушал, как шевелится плод, он даже рассказывал об этом. Я уверена, вы знаете, что подобный опыт вызывает у детей вопросы о биологических подробностях. Вам известно, что младенец погиб в результате домашней травмы…

Ирен сделала паузу. Дэниелу было интересно, что она скажет дальше.

— Разве не очевидно, что ребенок, ставший свидетелем выкидыша на таком позднем сроке, да еще дома, имеет оправдание своему… болезненному интересу, как вы это назвали? Разве случившееся не причинило сильную травму самому мальчику и его семье?

— Это действительно разумное объяснение. Я отвечал на вопросы по общим аспектам данного состояния, которые не имели прямого отношения к делу Себастьяна.

— Спасибо. — Ирен ликовала. — Давайте повторим еще раз. На основании своей оценки подсудимого вы считаете его способным на вменяемое ему преступление?

Берд сделал паузу, практически пробуя слова на вкус, прежде чем их произнести.

— Взвесив все за и против, я не считаю его способным на убийство.

— Спасибо, доктор Берд.